Её не согреть

Название: Её не согреть
Автор: FrancuZZ
Бета: нет
Рейтинг: [NC-17]
Жанр: Мертвая Романтика
Пары/Персонажи: Врач/Труп, Охранник/Труп
Статус: завершен
Размещение: вам его не захочется размещать
Предупреждение: Данная работа целиком и полностью является выдумкой. Совпадения имен персонажей с реальными людьми является случайностью.
И лучше вообще не читать это, честное слово. Иногда авторы пишут в предупреждении что-нибудь типа "является плодом больного воображения". Данная работа является этим самым бредом на все сто. Не говорите потом, что я вас не предупреждал.
От автора: Приятного чтения, господа.



Реквием по жизни

Это не свет Небесный, а люминесцентные лампы на белом потолке. Они могут согреть, если к ним прикоснуться, но у тех, кого везут по этому коридору, нет такой возможности.
Наверное, если бы мертвецы могли говорить и чувствовать, то первым их словом стало бы это:
- Холодно.
Но трупы не говорят, да и умершим нейронам плевать, что там творится снаружи их бренной оболочки, перспективы у которой не слишком-то радужные. Сгореть и серым прахом поселиться в уютной урне, став отличным украшением каминной полки. Рядом будет стоять фотография того, что некогда ходило и разговаривало, вело биологические процессы, а еще, быть может, собиралось занять продолжением рода. Это здорово, когда не задумываешься о собственной смерти и посмертии в роли украшения интерьера. Впрочем, никто не запрещает выбрать последним пристанищем гробик, насколько удобный - зависит от щедрости родственников. Не обольщайтесь, эти сволочи обязательно сэкономят, если похоронный спектакль будет разыгрываться в узком кругу. Кому охота тратиться на тельце в строгом костюмчике или платье, которое уже никогда не отругает и не даст по ушам? К тому же, наследство уже благополучно распилено или готовится к этому, вот только виновник сего торжества свою роль уже сыграл, дело остается за адвокатами и душеприказчиками. Подмазывать следует уже их, а не вон того господина под дубовой крышкой, чья подпись стоит на документах. Что там еще? Искренние или не очень рыдания, скупые мужские слезы и плач маленьких детишек, выросших до понимания происходящего, но пока не успевших заинтересоваться материальной стороной этого процесса. Идиллия. Цветы и ничего не значащие фразы. Слова священника, как несложно догадаться, тоже бессмысленные и стук падающей земли. Но этот стук не разбудит того, кто лежит в гробу. Ему уже хорошо. Ему не нужно ломать голову над оплатой счетов, улыбаться родственникам и знакомым, мучиться вопросом, как объяснить жене подозрительный запах парфюма и засос на правой ляжке. Нет нужды решать, какая сумочка пойдет под эти туфли, и какой вырез на декольте станет золотой серединой между строгостью и доступностью, как бы говорящей "вообще, я кому попало не даю, но наличие у тебя порша сотворит чудо".
С глухим стуком падает земля. Наверное, душа сейчас держит ответ за всё хорошее, что сотворило тело при жизни. А оно тем временем начинает слегка попахивать, это микроорганизмы-гурманы приступили к дегустации лакомого кусочка, так долго бывшего под опекой иммунной системы и воинственных лейкоцитов, готовых порвать на маленькие британские флажки любого незваного гостя. После крошечных одноклеточных организмов сюда заявится кто-нибудь покрупнее, например, личинки вшей и назойливых мушек, что с большим аппетитом приступят к трапезе. А когда пройдет время и дерево гроба не выдержит, то заявятся изрядно опоздавшие жители местной кладбищенской экосистемы. И тогда гниющая плоть станет её частью - биомассой, в которой будут копаться черви, равномерно распределяя её в почве. Стать удобрением - это ли не прекрасный итог жизни всех людей? Хотя некоторые из них становятся этим еще до своей смерти. Удобрением. Дерьмом на подошвах более удачливых представителей своего вида.
Сложно сказать, о чем сейчас думал медбрат, что толкал перед собой каталку с трупом. Но уж точно не об этом. Философские мысли о бренности человека и ничтожности его бытия посещают работников больниц не очень долго. Ровно до тех пор, пока утка с содержимым какого-нибудь лежачего больного не опрокинется на штаны и ботинки. А трупу, серое вещество которого состояло теперь из мертвых клеток, уже не соединенных тонкими ниточками синапсов, было как-то не до рассуждений. Потому путь по ярко освещенному коридору проходил в тишине. Только где-то позади лечащий врач привычно объяснялся с родственником тела, которому за час до этого не посчастливилось пополнить статистику неудачных операций. Хотя, надо заметить, особенно грустным он не был.
- К сожалению, она поступила к нам слишком поздно. Вирус развился до необратимой стадии, - разводил руками врач. – Чудо, что она прожила так долго.
- Я типа должен радоваться? - слишком он спокойный. – Или судьбу благодарить?
- Э... – человек в белом халате вдруг с грустью вспомнил о том, как парень несколько часов назад рвал и метал без признаков какой-либо умственной работы в целом и рациональности в частности. Там хотя бы охрана помогла, а тут приходится самому расхлебывать. - Простите, забыл, как ва...
- Дерек, - ровным голосом сказал он. Словно до этого просто играл роль безутешного парня, потерявшего любимую. И, посмотрев на хирурга, добавил со странной интонацией. - Но вы же сделали всё, что могли?
- А? - до того не сразу дошел смысл сказанного. - А! Да, конечно! Ручаюсь, мы до последнего боролись за её жизнь!.. Но, сами понимаете...
Коридор здесь поворачивал направо и голоса теперь стихли. Маленькие колесики поскрипывали, чуть слышно шумели лампы дневного света... И ни звука больше, разве что дыхание медбрата и стук его сердца.
- Холодно, - сказала бы Луиза, если бы могла говорить и чувствовать.

Ансамбль умалишенных

Атмосфера здесь была странная. Как в холодильнике мясной лавки. Или как в морге. И, видимо это был как раз он, о чем намекала соответствующая табличка снаружи. По всему периметру комнаты - стальные дверцы в несколько рядов. Большая камера хранения для ненужных вещей. Для людских оболочек, что отжили своё, но за большинством, из которых еще придут родственники. Темно и холодно. Белые простыни и бирки на больших пальцах ног.
Морг от остальной больницы был отделен железной дверью. Зачем - непонятно. Наверное, инженер, который проектировал здание, верил в зомби и вампиров. Иначе, как объяснить, что даже потолок тут был монолитный, в нем не проходила система вентиляции, только в стенах гудели рефрижераторы, чьи ниши скрывались за толстыми решетками. Трупам здесь не страшно, они не одиноки, вокруг много товарищей по несчастью, достаточно постучать в металлическую стенку своего ящика. Если сможешь пошевелить рукой, мышцы которой уже подверглись необратимым процессам разрушения, и едва ли смогут сократиться. В маленьком стальном ящике очень уютно, если не страдаешь клаустрофобией.
Снаружи раздается щелчок. Похоже, кому-то понадобилось заглянуть в этот маленький филиал могильного хлада. Может, доставили нового постояльца?
Топ. Топ. Топ.
Гулкие шаги разносятся в тишине ночной больницы. Трупы не слышат шагов, хотя барабанные перепонки и хрупкая система маленьких косточек еще в полном порядке. В теле больше нет электрических импульсов, да и переносящие их провода-нервы изрядно пострадали.
Топ.
Шаги остановились перед одной из камер. Сквозь щель у края дверцы мелькнул свет фонарика. Тот лизнул номерок на ней.
- Д-14, - прозвучал чей-то голос. – Привет, дорогуша.
Новый щелчок и скрип. Лицо доктора Вермана показывается в небольшом проеме и на нем отражается удовлетворенная улыбка. В следующую секунду тело выкатывается наружу, и он перетаскивает его на подготовленную каталку, а после, взявшись за ручку, направляется вместе с ним к выходу.
Мистер Верман, врач-иммунолог работал в этой клинике уже пять лет, молодой и подающий надежды, рассудительный и знающий в своей области практически всё, уважаемый коллегами и пациентами – короче, само живое воплощение сферического врача в вакууме из клятвы Гиппократа. Только нимба не хватает. Днем борющийся с ВИЧем и прочими гепатитами, успокаивающий безнадежно больных и дающий волю к жизни тем, у кого еще есть надежда. Идеал, как ни посмотри.
- А ты хороший образец, - он тем временем выехал в коридор. – Смотрю вот на тебя, и у меня такое чувство появляется, что сегодня меня ожидает счастье. А ты мне поможешь в его достижении. Ведь поможешь, правда?
Ответа не было, да и быть не могло. Верман зажал фонарик между шеей и плечом, а после нагнулся к трупу, продолжая ехать по коридору. Правой рукой он откинул простыню наверх, и с задумчивым видом начал производить пальпирование кожи. Она была закономерно бледной и на ощупь какой-то неживой, что тоже вполне понятно. Через минуту он выпрямился и покатил дальше, теперь что-то тихо насвистывая. Свет фонарика плясал по стенам и полу коридора, сверкая в отражателях люминесцентных ламп на потолке.
Сегодня точно получится.
На ночь больницу, конечно же, не обесточивали, иначе бы подключенные к аппаратам больные быстро заселили свободные места в морге. Доктор ткнул на кнопку лифта и стал ждать. Здание представляло собой высокий восьмиэтажный комплекс с четырьмя большими крыльями, но в темное время суток оно словно бы вымирало и представляло собой замечательную декорацию к какому-нибудь фильму ужасов. Картину дополнял Верман с трупом.
Наконец, тихий звук оповестил, что лифт приехал, его двери открылись и доктор толкнул каталку в кабину, а после зашел туда сам, попутно нажав круглую кнопку с жирной тройкой. Коридор пропал из виду за сдвинувшимися дверьми, а после едва ощутимая тяжесть оповестила о том, что лифт двинулся наверх. Иммунолог сдернул простыню с лица пациентки, и зачем-то похлопал её по щекам, словно втайне надеясь, что она вдруг оживет.
- Какая же вы бледная, милочка... Надо бы вам побольше бывать на свежем воздухе, - пробормотал он, и хохотнул над собственной дурацкой шуткой.
Потом его взгляд опустился чуть ниже, и Верман с непонятным выражением лица залез рукой под простыню. То, что нашарила там ладонь, было холодным, но на ощупь довольно приятным.
Пик.
Двери лифта раскрылись, и глаза доктора ослепил луч фонаря. Перед ним, в коридоре третьего этажа стоял ночной охранник, делавший обход и окаменевший при виде сцены, которая сейчас ему открылась. Доктор Верман, лапающий грудь мертвой девки.
- А, привет, Джек! – улыбнулся он охраннику, как ни в чем не бывало. – Как дела?
Человек в форме отвел фонарик и покачал головой.
- Макс, ты совсем ебанутый, - констатировал Джек.
Но доктор Макс Верман, врач-иммунолог с пятилетней практикой в больничном комплексе имени Святой Марии, таковым отнюдь не был. Скорее очень увлеченным своей работой, но никак не ебанутым. Он толкнул каталку вперед, и она выкатилась наружу. Белая простыня сползла, но Макс не дал ей упасть – он подхватил ткань и кинул охраннику в руки. Тот сначала хотел отшвырнуть её, но быстро забыл об этом, остановившись взглядом на теле свеженького трупа.
Луиза сейчас бы покраснела, вот только мертвенно-бледная кожа не особенно восприимчива к взглядам охранников, какими бы похотливыми они ни были.
- Это труп, извращенец, - произнес доктор Вернер голосом, полным презрения. – Как... Как это грязно...
С этими словами он проехал мимо вновь застывшего охранника, так и продолжавшего держать в руках белую простыню. Одно из маленьких колес поскрипывало, когда врач вез каталку по коридору. Он удалялся, и когда добрался до поворота, позвал мужчину в форменной одежде и с рацией на поясе.
- Джек, какого хрена ты там встал? – спросил он. – Тащи свою задницу, мне же помощь понадобится.
Охранник с грацией щелкунчика повернулся, и зашагал к своему знакомому чокнутому доктору, который уже успел скрыться за углом.
Иногда, а может и довольно часто, смерть не означает покой. По крайней мере, для бренной тушки, что осталась в нашем мире и не смогла последовать за своей более удачливой квартиранткой – душой. Ведь есть на нашей голубой планете места, по сравнению с которыми даже ад покажется вполне себе неплохим курортом, правда, без кондиционера.
До трупа, так или иначе, доберутся врачи, чтобы потешить свое ученое любопытство, а может и для более благородной цели – изъять пару-тройку органов, которые тут уже не пригодятся, а вот людям, которые пока еще дышат – в самый раз. Покопаются, как в старой игрушечной машинке, и выкинут. Как дети малые, честное слово. Но горе тому трупу, который попадет в трясущиеся от предвкушения руки какого-нибудь новатора.
Бедная Луиза еще не оценила размеров той свиньи, которую подложила ей Судьба.
- Куда мы? – спросил охранник.
- Всё туда же, - ответил ему доктор. – В пятую операционную, там вид из окна красивый.
Джек прикрыл лицо рукой, словно борясь с желанием сказать что-нибудь не очень вежливое. Это стало его ошибкой, он споткнулся о ножку небольшой скамьи, что стояла у стены, и едва не растянулся на полу. Верман же, не сбавляя шага, катил труп девушки, старательно отводя взгляд от её промежности, что была от него на расстоянии вытянутой руки. Наверное, поэтому он не заметил ведро, которое оставила какая-то забывчивая уборщица.
Макс налетел на него, нога подвернулась, и он начал падать. А вот каталка по инерции продолжила свое движение. При этом доктор мертвой хваткой держал её ручку. Зря, как выяснилось. Равновесие нарушилось, и конструкция встала на задние колесики.
- Ма... – начал, было, охранник, но тут же прикрыл рот ладонью, чтобы не засмеяться над своим неуклюжим знакомым.
Труп Луизы начал свое неумолимое движение по наклонной, а глаза Вермана стремительно расширялись. Когда он, наконец, догадался отпустить каталку, было уже поздно – с неё уже съехала половину туловища, и останавливаться оно теперь не собиралось. Макс сделал шаг назад и плюхнулся на пятую точку, чтобы в следующий момент оказаться лежащим на спине, с носом, оказавшимся аккурат между ног трупа.
Где-то над ним мычал что-то невнятное охранник, а врач старался тем временем не дышать и вообще поменьше шевелиться.
- С-сними... – донеслось из-под тела. – С-сними её... с-сейчас же...
Глупо хихикая, Джек всё же опустился на корточки, и, взяв труп за плечо, спихнул его в сторону. Послышался глубокий вздох, после чего Верман быстро встал, и как ни в чем не бывало, заявил, указывая на тело:
- Теперь давай её обратно закинем, - потом подумал немного, и поправился. – Хотя нет, бери её на руки и тащи к операционной, тут два шага.
Наверное, не каждая мертвая девушка может похвастать тем, что её несут, как невесту. Собственно, этим и не все живые представительницы прекрасного пола могут похвастаться. А вот Луизе повезло.
Если можно так выразиться.
Верман закрыл за ними дверь, и теперь, подойдя к операционному столу, смотрел на сиськи трупа, ставшие в свете галогенных ламп еще бледнее.
- А она вроде ничего, да? – спросил он, ни к кому не обращаясь. Охранник, впрочем, ответил:
- Угу. На мою жену похожа, когда я её уговариваю исполнением супружеского долга заняться. Лежит и молчит.
Верман его не слушал. Он подкатил кресло и небольшой столик с инструментами. С собой у него была сумочка на поясе, и оттуда он извлек несколько пробирок, каким-то чудом уцелевших при падении в коридоре. Каким именно, стало понятно, когда доктор отцепил её, и охранник увидел её жестяные внутренности с проложенными там слоями ваты или чего-то похожего на неё. Уж там даже специально захочешь, и то не разобьешь.
Врач-иммунолог тем временем распечатал шприц, небрежно кинув упаковку на пол, а после, проткнув резиновую крышку на пробирке, наполнил его зеленовато-желтой жидкостью.
- Что это? – спросил его Джек.
- Сироп, - брякнул Верман. – От кашля.
Охранник понимающе кивнул, потом открыл рот, чтобы ответить, но не успел придумать ничего язвительного – иголка уже вошла под кожу в локтевом сгибе. Поршень шприца медленно толкал неизвестный состав в вену Луизы, сосуды в теле которой были уже забиты большими непроходимыми тромбами. По крайней мере, охранник считал именно так.
- Макс, что за дерьмо ты ей вколол? Понимаю, конечно, трупу уже всё равно, но мне интересно.
- Это физраствор, состав я сам разрабатывал, - пояснил Верман. – Что в него входит, объяснять нет смысла, а вот его действие расскажу. Прямо сейчас он разлагает умершие клетки крови, чтобы освободить сосуды и капилляры от бесчисленных тромбов, тогда жидкость сможет вновь по ним циркулировать. Еще этот раствор более-менее поможет восстановить их эластичность.
- Нахрена это трупу?
Наверное, сейчас Луиза бы спросила тоже самое.
Верман отмахнулся.
Он приготовил новый шприц, и ввел его в голову трупа через висок. Цвет у жидкости был мутно-белый.
- А это дерьмо заставит работать мозги? – решил блеснуть догадливостью Джек.
- Ага, и превратит в Эйнштейна, - поддакнул врач. – Не будь дураком, кора головного мозга и белое вещество уже в кашу превращаются, о какой работе может идти речь? Я просто консервирую его, чтобы предотвратить дальнейшее разложение.
Потекли минуты, а доктор Верман продолжал вкалывать в тело девушки один шприц за другим. Охраннику происходящее не нравилось. Хотя, он это признавал, сегодня это походило на что-то научное, в отличие от предыдущих «сеансов» доктора-идиота. До сего дня он успел сделать много вещей, которые, явно свидетельствовали не в пользу его психического здоровья. Макс зашивал в трупы странного вида амулеты и бумажки с письменами и иероглифами, запихивал в рот и прямую кишку листья и коренья, окуривал тела сбором трав, заказанным через знакомого из южной Африки... Короче, вел себя как вконец тронувшийся доктор Франкенштейн, разве что еще током мертвецов не бил.
Прошло минут двадцать, и Верман поднялся с кресла. На маленьком столике в беспорядке валялись шприцы, на глаз их было больше дюжины.
- Всё, - сказал он.
- Можем нести обратно в морг? – с надеждой в голосе спросил охранник.
- Нет, Джек, еще кое-что осталось, - он быстрым шагом вышел из операционной, а через минуту вернулся с каким-то свертком. – Вот, самое главное.
Доктор Верман развернул принесенную вещь, ею оказалась довольно большая штуковина, похожая на отрез ткани для одежды какого-нибудь завсегдатая кислотных вечеринок, пока, правда, не покрашенная. Смесь фольги и пленки.
- Что это? – нахмурился Джек.
Макс накрыл этой штуковиной тело Луизы, а после, подойдя к стене, воткнул в розетку тянущийся от неё шнур.
- Мы её запекать собрались? – сострил горе-охранник.
- Согревать, - поправил доктор.
Он снова сел в кресло возле операционного стола и стал ждать. Так снова потянулись бесконечно долгие минуты.
Тик-так, отсчитывали время настенные часы.
Наконец, Макс Верман протянул руку к то ли пленке, то ли фольге, и тихо выругался.
- Вот же срань какая, - прошипел он. – Термоодеяло накрылось. Эй, Джек, у тебя ключей от склада нет? Или где такое хранится?
Охранник покачал головой. Он вздохнул с облегчением – сегодняшнее выступление врача-психопата завершилось.
Труп Луизы тихо лежал на операционном столе. Впрочем, что ему еще оставалось делать?
- Ёбаное термоодеяло, - Верман отшвырнул бесполезную штуковину в угол операционной. – Ну, ладно, настоящего ученого подобные проблемы остановить не могут.
Джек стоял за его спиной, и не сразу понял, что собрался делать доктор. Не сразу. Секунды через две.
Макс рывком скинул больничный халат и спустил штаны. Под нечленораздельные звуки, издаваемые охранником, он взял со столика тюбик любриканта и выдавил большую порцию себе на левую руку.
- Настоящему ученому... – послышались чавкающие звуки. – Настоящему ученому всё по плечу.
Отлетели в сторону ботинки и штаны, а сам Верман залез на операционный стол, пристроившись над Луизой. Охраннику предстал не слишком-то приятный вид докторской задницы, и он отвернулся. А когда любопытство всё же пересилило, то его взору предстала на редкость психоделическая картина. Бледный, суточной давности труп и пыхтящий Макс на нем.
- К-какого... Какого?! – Джек от переполнивших его чувств забыл другие слова. – Т-ты чего творишь?!
Некоторое время Верман продолжал, молча вгонять в Луизу своего скользкого от обилия любриканта друга.
- С-согреваю, - выдавил он, а после объяснил спокойным голосом. – Чтобы запустить биологические процессы, требуется, чтобы тело было разогрето хотя бы до тридцати градусов по Цельсию. Это нужно сделать быстро, иначе тело придет в негодность, и всё придется повторять с самого начала, вот только на получение всех этих растворов у меня уйдет не меньше полугода.
Джек слушал, что он говорит, но слова сейчас не очень хорошо воспринимались корой его головного мозга. Наверное, проблема была в том, что прямо перед ним врач-иммунолог трахает суточной давности труп. Да, пожалуй, это основная причина. Теперь охранник смог сделать несколько шагов, и оказался сбоку от разворачивающегося процесса согревания. Надо сказать, Луиза выглядела вполне себе живенько, разве что чертовски бледная и молчаливая. Она лежала на спине, а нависший сверху доктор дергался туда-сюда. Её грудь, приплюснутая собственной тяжестью, тряслась веселеньким желе.
Доктор Верман не был тем, кто видит в трупах объекты сексуального характера. Он был ученым.
- Макс, - охранник невольно сглотнул, но тут же отвернулся, когда взгляд нарвался на блестящий от смазки член. – Макс, ну как... Согревается?
- Как-то не очень, - доктор остановился, давая себе небольшую передышку. – Холодная, сука, как-будто замороженную индюшку трахаешь. У меня даже хуй из-за этого нормально встать не может.
- Макс...
Доктор посмотрел на стену напротив.
- Ну, вот. Полчаса осталось.
- Макс, - чуть громче позвал его охранник. – Тебе это... Может тебе помочь?
Тот только кивнул в ответ. Джек залез на стол со стороны головы Луизы, и сунул ей в рот три пальца. Внутри было мокро.
- Эй, у неё тут во рту слюни, - сообщил он. – Для трупа это разве нормально?
- Излишки жидкости от введенных препаратов выделяются, - объяснил доктор Верман, снова принявшись размашисто трахать труп. – Дай ей в глотку, жена ведь, небось, тебе такого не разрешит.
Охранник высунул своего дружка еще до этих слов. Поводив головкой по фиолетово-синим губам, он сунул член ей в рот, а после, сделав три сильных толчка, засадил его так глубоко, как только мог.
Раздался звук, похожий на хруст.
- Что это еще? – испуганно спросил Джек.
- Всё в порядке, просто ты ей связки порвал, - пояснил Макс, пыхтя в полутора футах от лица Джека. – Забей, говорить ей всё равно уже не придется.
Горло мертвой Луизы нежно сжимало член охранника, который сейчас увлеченно двигал бедрами, стараясь при этом отделаться от мысли, что дает в рот трупу. Тем не менее, процесс ему начинал нравиться, да и внутри от трения стало теплее. Только начавшие течь из её ноздрей сопли странного оттенка портили общее приятное впечатление.
Тогда Макс, вдруг остановился. Сопя, охранник посмотрел на него и утер со лба выступившую испарину.
- Хреново как-то, - сказал он. - Стол ведь из металла, тело ему тепло отдает.
- И что делать? - поднял одну бровь Джек. Такое выражение лица смотрелось бы отлично, только член, зажатый в руке, всё портил.
Без лишних слов Верман поднял тело Луизы. Её руки качнулись, словно это была кукла.
- Ложись, - строго сказал доктор.
Охранник без задних мыслей исполнил его просьбу, а через секунду сверху на него положили труп, который, надо признать, стал куда приятнее на ощупь по сравнению с тем первым прикосновением, когда Джеку пришлось тащить Луизу до операционной.
Напрягшиеся соски трупа ткнулись ему в грудь, и он пожалел, что не снял форму. Руки сами собой легли на поясницу, а потом одна из них спустилась ниже, и заправила член ей во влагалище.
- Отлично, - кивнул Макс, копаясь у Луизы между ягодиц. – Поехали.
- Что ты там?.. – начал, было, охранник, но тут почувствовал через эластичную стенку мокрой киски, что в прямую кишку той погружается какое-то твердое тело. Какое именно, до него дошло очень быстро.
Наверное, Луизе бы это понравилось. Если бы она была жива.
Тело содрогалось от напористых толчков двух мужчин, шлифующих её внутренности, а температура её медленно поднималась выше окружающей. Ладонями Джек ощутил, что спина мертвой девахи покрылась потом. Сначала он подумал, будто ему почудилось, но понимающий взгляд Вермана убедил его в обратном.
Тело... Оживало?
Гостеприимная пещерка сжала член охранника, и тот больше не смог сдерживаться, выпустив в её пульсирующие глубины заряд скопившегося в нем семени. Доктор продержался немного дольше, но, наконец, настал момент, когда и он со стоном кончил, представляя в своем больном воображении, как сперма поднимается вверх по кишечнику, сантиметров через семь встречаясь с каловой пробкой.
И тогда произошло это. Труп содрогнулся, раздался хрип, когда в легкие стал входить воздух. Конечности задергались конвульсиях, а позвоночник изогнулся, едва не ломая туловище.
- Бя... – выдохнуло поврежденное горло. – Бля... ди...
И всё. Труп снова стал трупом, опустившись на окаменевшего от страха Джека. Дело в том, что ему, в отличие от доктора, не посчастливилось увидеть её глаза.
- Опыт прошел неплохо, - констатировал Макс Верман, уже достав из Луизы своего дружка, и полируя его каким-то дезинфицирующим средством. – Спасибо за содействие, коллега.

Последний аккорд

Что скажет труп, если в один прекрасный миг он внезапно оживет?
- С-согрей... меня... – скорее всего это.
За толстой стальной дверцей в одной из печей крематория раздавался звук реактивного двигателя. Это в мощной стене пламени горело бренное тело нового клиента этого не слишком-то приятного заведения. Огонь должен быть очень сильным, но даже он долго будет пожирать человеческие кости.
- Знаете, доктор Верман, - сказал негромко главврач, отправляя в соседнюю камеру кипу больничных листов и медицинскую книжку. – Это было как минимум странно. Представляете, у больной не было синдрома иммунодефицита. Какой-то идиот перепутал результаты анализов.
- От чего же она скончалась? – Макс недоуменно посмотрел на своего начальника.
- Кто знает, - пожал тот плечами, закрывая дверцу камеры, и оставляя бумагу на съедение жадному пламени. За толстой сталью стало шумно. – Судя по всему, это было вызвано нервным стрессом пациентки. Может глубокая кома, а может быть летаргия. Теперь, к сожалению, мы этого не сможем точно сказать. Хотя есть в этом деле несколько интересных деталей, но мне почему-то не хочется в них копаться.
- Э... – протянул доктор. – Спасибо, мистер Кроули.
- Всегда, пожалуйста, коллега. Всегда, пожалуйста, - становилось жарко, и он направился к выходу. – Но в следующий раз, когда решите проводить ваши опыты, постарайтесь хотя бы убедиться, что вы это делаете с трупом. Хорошо?
скачать dle 12.0